Как я люблю эти звуки -- звуки бесцельной, но
     длящейся жизни, к которым уже давно
     ничего не прибавить, кроме шуршащих галькой
     собственных грузных шагов. И в небо запустишь гайкой.
     Только мышь понимает прелести пустыря --
     ржавого рельса, выдернутого штыря,
     проводов, не способных взять выше сиплого до-диеза,
     поражения времени перед лицом железа.
     Ничего не исправить, не использовать впредь.
     Можно только залить асфальтом или стереть
     взрывом с лица земли, свыкшегося с гримасой
     бетонного стадиона с орущей массой.
     И появится мышь. Медленно, не спеша,
     выйдет на середину поля, мелкая, как душа
     по отношению к плоти, и, приподняв свою
     обезумевшую мордочку, скажет "не узнаю".
    (Бродский 1977)
  это уже было и еще есть